ПРОСТО БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.

«ЕСЛИ МЫ СЕЙЧАС НЕ ПОЗАБОТИМСЯ  О РАЗ­ВИТИИ КУЛЬТУРЫ, ЧЕ­РЕЗ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ МЫ БУДЕМ ИМЕТЬ ОБЩЕСТВО, СПОСОБНОЕ НА ВСЁ ЧТО УГОДНО.  КРОМЕ ОДНОГО - СОЗИДАТЬ», - УВЕРЕН  ГЛАВА ГОСОРКЕСТРА ТАТАРСТАНА.

Фото: Маэстро Михаила Плетнёва (слева) и дирижёра Александра Сладковского публика долго не отпускала со сцены.

Концерт маэстро Михаила Плетнёва и Госоркестра Рес­публики Татарстан в рамках Международного музыкального фестиваля им. С. Рахманинова «Белая сирень», который прохо­дит в Казани, стал событием в музыкальной жизни России.

— Александр, битком забитый зал, овации - такой ажиотаж и в лучших европейских залах не часто увидишь. А тут Казань.

— Прежде всего, в этом заслу­га Натана Рахлина, который 50 лет назад создал этот оркестр. Просто так зал не соберёшь - публика пестуется поколение за поколением.

Второе - за рояль в этот вечер сел Михаил Плетнёв. Таинст­венный, закрытый. По боль­шому счёту, его единственная любовь - это музыка. Плетнёв отстранён от этой мирской су­еты, и это слышно в его игре.

ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ

— В XIXв. в России меценаты купцы, промышленники - со­держали поэтов, художников, музыкантов. Я слабо представ­ляю, чтобы Абрамович позвал в свои угодья молодых худож­ников или Вексельберг отдал бы вашему оркестру особняк под репетиционную базу. Что же знали те люди, вышедшие из «лапотной Руси», и не знают эти, имеющие дипломы лучших западных университетов?

— Отчасти тогда это было мод­но - быть не только успешным, богатым, но и быть просвети­телем. Быть добропорядочным гражданином - помогать бед­ным. По-настоящему помогать. И просвещать. Чтобы именно ты принёс в Россию какие-то новинки из Европы. Европа переживает бум итальянской оперы - и в Москве Морозов открывает частную оперу, где дирижировал Рахманинов и пел Шаляпин.

Плюс ими двигал инстинкт самосохранения - и отдельно­го человека, и народа в целом. Люди, обладающие огромными материальными возможностя­ми, сегодня порой теряют пони­мание, что происходит вокруг и чем это чревато. Им хорошо - и ладно. Но, когда люди переста­ют задумываться о происходя­щем, они вплотную подходят к черте, после которой - крах! Потому что, если мы сегодня не заботимся о развитии культуры, завтра мы будем иметь дело с обществом, готовым ко всему, чему угодно, но только не к со­зиданию.

— Ну да, они вкладывались, просвещали. И в 1913-м Рос­сия была в мировых лидерах. А в 1917-м всё ухнуло в тартарары.

— Это как раз подтверждение тезиса о том, что можно очень долго строить, а потом рассла­биться и обнаружить, что за пять минут всё разрушилось. Ужас сегодняшнего дня в том, что люди этого не понимают. Это же самое простое, что мож­но сделать, - развалить. Гораздо труднее образовывать - себя и близких, принуждать к труду, быть честным. Очень тяжело осознавать, что созидание не приносит мгновенного резуль­тата - для этого требуется тер­пение. Именно этому родители должны учить детей - терпению и умению честно работать.

— У вас уже 3 года идёт про­грамма «Уроки музыки с оркест­ром». Вы замечаете, как ме­няются дети, которые к вам приходят?

— Что вы! Для этого должно пройти не 3, а 23 года! Это как раз тот самый случай долго­срочных инвестиций. И плоды наших трудов мы увидим, когда эти дети придут в филармонию уже со своими детьми, чтобы поностальгировать о том, как их, маленьких, приводили сю­да, в Большой зал, насильно. И где они, сами того не понимая, получали энергетическую под­питку.

 — Хорошо, а в Европе или на Востоке - там эти долгосроч­ные инвестиции в просвещение срабатывают?

 — В конце 80-х я учился на во­енно-дирижёрском факультете. Тогда уже началась оттепель и разрешили говорить, а как там, у них. К нам на факультет приехал дипломат, и нам, будущим офи­церам Советской армии, рассказывал, как на факультетах менеджмента в луч­ших университе­тах ФРГ, Японии и других «проклятых капиталистических стран» студентов на­сильно заставляют слушать классичес­кую музыку.

На дворе 2015-й.  Посмотрите, куда за это время ушли экономика и наука там и что происходит у нас. У нас спутники падают, а у них ро­боты оркестрами дирижируют я своими глазами видел, как в Японии робот дирижировал «Шехерезадой». Да, это цирко­вой номер. Но ведь этого робота кто-то должен был разработать и сделать. Вот и ответ на вопрос, работают ли долгосрочные ин­вестиции в образование.

СКРИПКА КАК ОРУЖИЕ

 — После концерта вы так дру­жески поздравляли музыкантов. Но как можно держать в рабо­чем состоянии такой большой коллектив и при этом быть доб­рым?

— А я вообще не добрый! Это мы после концерта можем об­няться, я могу поздравить му­зыкантов с хорошей игрой. А на репетициях... Это же как в хоккее или в футболе: ты вы­рабатываешь в людях умение делать своё дело с полной от­дачей. Для этого совершенно необязательно кричать и швы­рять ноты. Везде свои методики - у нас порой взглядом можно уничтожить человека, распи­лить пополам.

— А красивые музыкантши имеют некие преимущества пе­ред остальными?

— Нет! Я абсолютно уверен, что подобные истории потом аукнутся. Цельность - она должна быть во всём, в том числе и в отношениях с людь­ми. И, если ты в чём-то идёшь против нравственных законов, это ударит потом по тебе само­му. Расскажу историю - в чём- то светлую, в чём-то грустную. К нам обратилась девушка из Донецка. Она искала место в российском оркестре. Пре­красная скрипачка, закон­чила Львовскую консервато­рию, играла в опере в Донецке. Сейчас там, понятно, всякое творчество закончилось. Тем не менее к ней мы отнеслись так же, как относимся ко всем претендентам, - прослушали. Так как самый главный при­нцип у нас не внешность и не жизненные трудности, а проф­пригодность.

— А когда человек не соответствует, тяжело ему показать на дверь?

— Таких в оркестре уже нет - кто не тянет. Отсея­лись за прошедшие 5 лет. Более того, были те, кто 3 года назад ещё тянул, а 2 года назад - уже нет. Но у нас контракты с музыкантами и со мной заключаются на год. Я не делаю специальных про­слушиваний, музы­канты не работают в состоянии стресса. Но через концерт­мейстеров я всё время отсле­живаю их подготовку. Если человек в течение года выдаёт «жидкие» показатели, мы просто не продлеваем с ним контракт. Если музыкант обленился, деградирует, что с ним ещё делать? У оркестра огромный репертуар, музы­кантам некогда не то что ин­триговать - они едва успевают учить новые ноты. И в таком бешеном темпе мы живём уже 5 лет. Так что теперь все на­тренированные , как хорошая войсковая часть - такой спец­наз. Обученный. Дисциплини­рованный. Сытый. И оружие у них стреляет. Я им говорю: «Ребята, ваш инструмент - это ваше оружие». Если оно не иг­рает, значит, вас убьёт человек по ту сторону фронта.

Вот таким способом мы и держимся.

Юлия ШИГАРЕВА, Казань - Москва