Рахманинов и не только.
Евгения Кривицкая.
Всё началось с гастролей Камерного оркестра «Вена-Берлин», уникального коллектива, где вместе музицируют солисты легендарных Венского и Берлинского филармонических. Перед Казанью они выступали в Москве, в рамках «Черешневого леса». Так что можно было оценить исключительное мастерство артистов, сумевших без дирижера саккомпанировать Денису Мацуеву в двух сложнейших концертах - Шнитке и Шостаковича.
На фото: Денис Мацуев и Камерный оркестр «Вена-Берлин»
На открытии «Белой сирени» Первый концерт Шостаковича появился в окружении «Маленькой ночной серенады» Моцарта и «Серенады» Чайковского. А где же Рахманинов? Взгляд на репертуарную политику худрук фестиваля Александр Сладковский изложил так: «Когда придумывался фестиваль, президентом стал Рахманинов-Конюс, внук Рахманинова. Он ревниво относился к любым предложениям по включению в программу сочинений современников. А я задумывал фестиваль именно как "Рахманинов и его время. Его предшественники и последователи". Александр Борисович Рахманинов-Конюс ушел от нас, оставив о себе добрую память. Он очень нас поддерживал. Но теперь дамоклов меч надо мной не висит, легче планировать. Я радикально расширяю рамки фестиваля в преддверии 50-летия оркестра. Планирую за два сезона исполнить все симфонии Шостаковича, и, конечно, что-то войдет в фестиваль. Николай Луганский в следующем году привозит Концерт Прокофьева. Будем также исполнять "Александра Невского" с хором Казанской консерватории».
Рахманинов вернулся во второй программе «Белой сирени». Борис Березовский сыграл с ГСО РТ Четвертый фортепианный концерт. Даже удивительно, что эта музыка звучит гораздо реже, чем другие концерты. Тут не меньше лирических красот, не обделено повествование и темпераментными эмоциональными всплесками.
На фото: Борис Березовский и Александр Сладковский.
Об том же говорил и Борис Березовский, специально выбравший именно эту партитуру для фестиваля. Когда солирует Березовский, то оркестру всегда предоставляется возможность высказаться «на равных»: пианист никогда «не тянет одеяло на себя», четко ощущая, где можно выйти на первый план, а где - влиться в общий ансамбль. Так было в первой части, в распевной побочной, в кульминации, где над всеми главенствовала исступленная медь. Замечательно выстроилась вторая часть, с ее заклинательной поступью, с чередованием безмятежности и динамических взрывов. Захватывающе слушался финал: солисту и оркестру удалось сцементировать калейдоскоп образов в единую цепь повествования: тут и эпизоды perpetuum mobile, и внезапные «зависания», и трагические зовы, и островки просветленного покоя. До самого конца пианист и дирижер держали внимание зала в напряжении - чем разрешится этот накал страстей, и после триумфальной мажорной точки публика неистово потребовала бисов. И хотя далеко не всегда Березовский считает нужным «побаловать» слушателей десертом в симфонической программе, но казанским меломанам очень повезло. Несколько фортепианных миниатюр Грига - современника Рахманинова - прозвучали в характерной для Березовского элегантной манере: «Бабочка» с «Колыбельной» напомнили, что Григ также современник и Дебюсси, и импрессионистичность не чужда «Лирическим пьесам», а «Марш троллей» вышел не ужастиком, а милой сказкой.
«Симфонические танцы» в последнее время бьют рекорды по частоте исполнения. Госоркестру Татарстана и Сладковскому удалось найти «свою интонацию», высвободив степную стихийность, подчеркнув изломанность синкопированной ритмики. «Я слышу так Рахманинова. С детства был уверен, что он потомок татарских ханов, -отвечает на мои вопросы Александр Сладковский. - Стихийность тут есть. Как в Казани перемешаны мусульманство с православием, так и в его музыке мы ощущаем сосуществование разнородных корней. Но восток имеет разные оттенки, в частности тут в Татарстане. Мы можем наблюдать невероятное сочетание тонких изящных чувств - как мужчина ухаживает за женщиной - и невероятной брутальности. Такой контраст определяет эту нацию. И музыка Рахманинова, что бы кто мне ни говорил, вся пропитана востоком».
Для каждой части «Симфонических танцев» дирижер нашел свою антитезу. В первой - сопоставление инфернальности и пасторальности (всё, что связано с сольными эпизодами духовых, сыгравших чисто и проникновенно). Вторая часть напомнила о «Вальсе» Равеля: тут также главная тема проходит через преображения-метаморфозы, меняет свой душевный склад на цыганскую бравурность. Удался и финал, четко выстроившийся по форме. Его тонус определяла, конечно, тема «Dies irae», мистическая и страшная, и в вихре движения чудился «Dance macabre».
Были ли эти эмоции личного или всечеловеческого характера - каждый в зале решал для себя сам. Но дирижер посвятил это исполнение памяти Майи Плисецкой, и мысли о «последнем танце», безусловно, окрашивали восприятие в еще более трагические тона.
Этот концерт позволил оценить также нынешний творческий рост ГСО РТ, преодоление еще одного рубежа. В этом концерте Сладковский попробовал рассадку европейского типа, «подняв» амфитеатром не только духовые, но и последние пульты струнных. Как выяснилось, мы присутствовали на эксперименте - «это первая проба,- поделился дирижер.- Так сидят почти все западные оркестры. Потому что и акустически, и визуально людям удобнее играть в конце групп, будучи на возвышении: им лучше видно дирижера, возникает живой контакт и взаимодействие».
После концерта можно было наблюдать поток оркестрантов, текший в гримерку к маэстро: все улыбались, хотели высказать слова поздравления и услышать что-то одобряющее в ответ. Наверное, такая атмосфера - искренности, братства, ощущения «общего дела» - самое дорогое завоевание сегодняшнего момента истории коллектива.
… И об искусстве аккомпанемента
Ольга Русанова
31 мая, Казань. На улице немыслимая жара +35. Город пуст - все на дачах. Но в Концертном зале имени Сайдашева - о чудо! - аншлаг. В афише 5-го фестиваля «Белая сирень» - концерт пианиста Вадима Холоденко, триумфатора конкурса Вана Клиберна, ныне живущего в Техасе, и ГСО Татарстана под управлением венгерского дирижера Андраша Келлера, который, впрочем, буквально накануне неожиданно слег. Коллегу выручил худрук фестиваля и оркестра Александр Сладковский.
«Меня эта ситуация нисколько не напрягла,- прокомментировал маэстроКак меня может напрячь собственное дитя (речь идет о ГСО Татарстана- О. Р.)? И потом, Третий концерт-это репертуарное произведение, которое оркестр играет ежегодно по нескольку раз».
Хрестоматийный Третий концерт Рахманинова заиграл в тот вечер новыми красками. Молодой солист продемонстрировал недюжинное мастерство. Потрясающие, еле слышные piano, волшебная филигранная мелкая техника, незаметная чистая педаль. В целом его тонкость, точность в деталях и бесконечное количество оттенков (от нежного до тревожного, нервного) создавали ощущение подлинного Рахманинова. При этом у Вадима - скромная, несколько «старинная» манера поведения: никаких внешних эффектов, прямо как в старые добрые времена Рихтера и Гилельса.
На фото: Вадим Холоденко.
Холоденко - очевидно, музыкант внутренний, глубинный. Он из тех, что постоянно растут, меняются, удивляют, побуждают следить за собой, не пропускать выступлений. Казалось, в тот вечер собрались именнотакие, искушенные поклонники пианиста. Вообще казанская публика оказалась на удивление внимательной, чуткой: между частями не то что не хлопала - даже не кашляла. Мобильники выключила... И в награду получила особый бис: последнюю фортепианную пьесу Рахманинова «Осколки».
Расслабилась публика только в антракте, выстроившись к артисту в длинную очередь - сфотографироваться и взять автограф... Мне пришлось всех переждать, чтобы поговорить с солистом: «Рахманинов - дорогой для меня композитор. Особая связь с ним появилась во время занятий в консерватории с Верой Васильевной Горностаевой. Какие-то вещи долго жили во мне, теперь только раскрылись. Сейчас, когда я повторял 3-й концерт, я думал: этот концерт - просто идеальный. В нем всё выверено: оркестровка, соло разных инструментов, потрясающая фортепианная партия. Его так приятно играть! Просто счастье».
Вадим, кстати, просил особо отметить ГСО Татарстана под управлением Александра Сладковского. Собственно, я могу только присоединиться к его комплименту. Тандем, действительно, сложился. «С ним мы легко понимаем друг друга,- признался дирижерВо- первых, мы давно знакомы: больше 10 лет. Еще когда он был совсем юным, мы записали в студии на Малой Никитской в Москве Первый концерт Чайковского, Второй Рахманинова, "Бурлеску" Р. Штрауса. Поэтому мне было нетрудно с одной репетиции понять направление движения солиста, что-то скорректировать. Я обожаю аккомпанировать, переживать новые потрясения. Ведь прикосновение нового солиста к произведению всегда не похоже на предыдущее. Для меня это каждый раз - азарт».
Редко от дирижера можно услышать слова любви к аккомпанементу, но, как говорит маэстро: «Петербургская школа дирижирования, которую я прошел, уделяет аккомпанементу особое внимание, и это уникально. Симфонию, на мой взгляд, продирижировать проще».
Тем временем именно симфония - Пятая Чайковского - и последовала за концертом. Это был, как мне кажется, «очень правильный Чайковский»: мятущийся, контрастный, наполненный и даже переполненный лавиной чувств. Мощный финал... и бурный восторг казанской публики: все повскакали с мест и потребовали «еще». Дирижер решил повторить «на бис» заключительную, мажорную часть финала - собственно, апофеоз. И делал это с явным удовольствием.
Мне, кстати, в этот раз показалось, что акустика зала имени Сайдашева стала значительно лучше, чем лет 5-6 назад. Я додумала, что это результат специальных усилий. Но в разговоре с Александром Сладковским поняла, что нет. «Намолили» его, что ли? Вообще любопытно: оркестр набрал форму, зал набрал акустику. Случайное ли совпадение?
В «Белой сирени» приняли участие также Михаил Плетнев, выбравший Второй фортепианный концерт Рахманинова, и Владимир Овчинников, сыгравший «Рапсодию на тему Паганини».
На фото: Михаил Плетнев и Александр Сладковский.
Настоящий парад пианистов, которому позавидует любой столичный фестиваль. На мой вопрос о повторяемости репертуара, в частности, рахма- ниновских концертов, Александр Сладковский возразил: «Каждый раз мы получаем новое прочтение. За пять лет представляете, сколько трактовок услышали в Казани? Четвертый концерт играл Шон Боткин (потомок доктора Боткина) - на втором фестивале, четыре года назад. Березовский приезжал с Третьим концертом. Так что наши гости в течение нескольких лет могут показать всю палитру своих интерпретаций!»
Фото предоставлены пресс-службой ГСО РТ
Журнал «МУЗЫКАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ», №6, 2015
http://mus-mag.ru/6-journal.htm
|
