Было много разных событий, и давление, интриги, зависть, доносы, радость успехов. Он пробивал дорогу тяжелейшим трудом. Заявил, что сделает ГСО РТ одним из лучших оркестров в России и в Европе. Это равносильно, если бы «Рубин» стабильно выигрывал чемпионат России и постоянно занимал призовые места в европейских состязаниях. Все сомневались, в том, что Сладковскому это удастся, называли казанским мечтателем. Ждали, когда он «споткнется». В него поверил Рустам Минниханов, тогда только ставший президентом. Грант президента в 100 млн. рублей шокировал всю околокультурную общественность Казани. И Сладковский стал наращивать темпы. Корм оказался в коня. Сегодня этот грант стал ежегодным. Фестивали мирового уровня стали уже обыденными для меломанов Казани: «Рахлинские сезоны», где исполнялась европейская классика, «Белая сирень», где исполнялась русская классика и музыка российских композиторов, «Казанская осень», на которой пели лучшие оперные певцы мира, например Роберто Аланья, Дмитрий Хворостовский, Хибла Герзмава, Ольга Бородина и др., фестиваль Софьи Губайдуллиной с широкой палитрой современных мировых композиторов. Почти постоянно «прописались» в Казани друзья Сладковского Денис Мацуев и Юрий Башмет, дал уникальный концерт М. Плетнев, приезжают Б. Березовский, Е. Мечетина, Суми Чо. Если у Сладковского выступают солисты – то это всегда высший мировой класс. Оркестр считается лучшим региональным оркестром России, стал уже легендарным. Раньше музыканты играли «на дровах», говорил Сладковский , сегодня, благодаря поддержке Рустама Минниханова, это «Стейнвей» лично выбранный Мацуевым, скрипки по 5-6 млн рублей, великолепные итальянские инструменты из Кремоны старых мастеров. А его циклы «Все симфонии Бетховена», «Все симфонии Чайковского», постоянный поиск. Визитной карточкой оркестра стал «Стан Тамерлана» Чайковского. Меломаны вначале испытали шок – неужели такое написал Петр Чайковский? Но это написал Александр Чайковский. Мне, конечно, очень нравится, как Сладковский интерпретирует Вагнера. Думаю, что сам Вагнер был бы доволен, такой там звучит необыкновенный магический звук. К сожалению, он исполняет Вагнера мало. А Бетховенский цикл считаю выдающимся достижением нашего оркестра, достойным Государственной премии России. Этот цикл необходимо записать на диски, чтобы в мире оценили наш оркестр. Оркестр постоянно растет. Отличный звук, который появился у оркестра этой осенью, показал особый переход количества тяжелого труда музыкантов в особое, «казанское» качество. Наверное, к юбилею маэстро дадут «народного артиста России», он уже давно перешагнул это звание. В преддверии юбилея мы попросили маэстро о развернутом интервью:
- Александр Витальевич, оркестр достиг уже невероятно многого, что нас еще ждет в ближайшем будущем, чем удивите?
- Сейчас на фирме «Мелодия» мы готовим к записи собрание сочинений Шостаковича. Это 15 симфоний и 6 инструментальных концертов. Примерно 15 компакт-дисков, около 20 часов музыки. Писать будем два месяца. Это к вопросу о качестве оркестра сейчас. У нас не просто оркестр, который может сыграть сложное произведение, мы берем на себя уже амбициозные обязательства мировой культуры. Сделать это необходимо. Как известно, наш оркестр был создан в сентябре 1966 года. Рахлин в сентябре 1966 года уже приступил к репетициям. Известно, что Жиганов 30 лет добивался того, чтобы в Татарстане был Государственный симфонический оркестр. Ему это никак не удавалось, сейчас доподлинно известно, что одним из главных лоббистов создания оркестра в Татарстане был Шостакович. Шостакович был из семьи ссыльных участников польского восстания. Дед его, как известно несколько лет жил в Казани. Как председатель Союза композиторов РСФСР Шостакович сильно помог, пробил этот вопрос через ЦК КПСС (причем финансирование на себя взяло правительство РСФСР). Крестным отцом нашего оркестра был Шостакович. В память того, что он сделал для нашего оркестра, мы хотим осуществить этот дерзкий проект. Приятно, что генеральный директор фирмы «Мелодия» Андрей Борисович Кричевский сделал нам это предложение, после того, как прослушал наш оркестр. Я очень рад, что мы реализуем этот проект.
- А что еще в планах?
- Мне кажется, это уже не мало. У меня был такой случай, я в свое время возглавил театр оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории. У нас была нормальная жизнь, начались поездки за границу, записи. Гергиев работал через дорогу, творил. Я с него во всем пытался брать пример. И после интенсивной работы с оркестром, а он преобразился на глазах, в нашем театре переделали оркестровую яму. Раньше там акустики не было почти, стены обиты пенопластом. Ее окультурили, углубили, обшили нормальным деревом. Там все стало по-другому звучать, стало приятно работать. Пришли петербургские профессора и говорят, как хорошо стал звучать оркестр, вот яму переделали и как хорошо звучит оркестр. В этой связи к вопросу о том, что еще делать. Конечно, дело не в том, чтобы только «переделать яму». Я уже убедился, что придумывать ничего не надо. Идеи сыплются, как манна небесная, они приходят сами именно тогда, когда ты реально к этому готов. Нужно много и упорно работать и тогда тебе воздастся. Когда наш коллектив силен, когда мы оснащены технологически, когда в нашем репертуаре огромное количество наименований сложных произведений. Мы уже начинаем не успевать. Момент реализации записи Шостаковича намечен на лето 2016 года, а мы уже думаем, что дальше. Это очень здорово. Думаю, дальше будут серьезные оперные амбиции. Моя мечта сделать «Иоланту». В этом году мы нежно прикоснулись к «Онегину», вместе с Чулпан Хаматовой. Еще дальше будет огромный проект «Жанна д`Арк» Онеггера. Это оратория-мистерия для хора, четырех солистов, огромного состава оркестра. Но мечтаю поставить «Иоланту». Это последняя опера Чайковского. Думаю поставить «Иоланту» в Казани абсолютно необходимо, потому что один из главных героев оперы Эбн-Хакие, мавританский врач, который излечивает от слепоты дочь короля Рене Иоланту. Идея обретения света через тьму, восточная мудрость, которую осознавал Чайковский, для меня важны. Конечно, я молчу о гениальности этой роскошной музыки. Эта опера, как никакая другая, сближает Чайковского с Вагнером. Эта опера есть плод русско-немецкой музыкальной школы, на чем зиждется вся музыкальная культура конца XIX века и, по сути, всего XX века. Для меня это важно и я уверен, что это должно быть в Казани.
- Нет желания воплотить, как Шостаковича, цикл Вагнера на 20-30 дисках? Думаю, если этого не сделаете, это будет преступление против мировой культуры. Пока что я не слышу дирижера, который бы так сроднился с этой музыкой, каким-то шестым чувством. Это странное, мистическое родство, возможно здесь замешаны какие-то реинкарнации. Что-то такое в вашем исполнении есть, то, чего нельзя достичь никакими тренировками, филигранной техникой, какое-то интуитивное чувство точности вагнеровского звука. Тут либо ложится краска на холст, либо не ложится. В этом трудность исполнения Вагнера. Либо дано, либо не дано. Это большая редкость.
- Да, это так. Очень приятно. Насчет реинкарнации не знаю, но мой дедушка немец, я по матери наполовину немец.
- Думаю тут дело даже не в материальной генетике, скорее это духовная генетика.
- Я всю жизнь мечтал выучить немецкий язык. Это для меня был такой фетиш, музыка языка. Я знал, что мои предки немцы и вот эта тяга к немецкому языку у меня была. У меня была идея фикс, читать Ницше, немецких философов в оригинале. Что я потом осуществил. И Вагнера я читал в оригинале. Вот вы сказали, что надо Вагнера записать. Я скажу вам больше, чувствую, что я бы это с удовольствием осуществил, потому что это музыка, к которой очень долго идешь, но если ты приходишь к ней, то ты без нее не можешь. Это музыка полная смыслов и символов, вселенского размаха, космическая.
- Я бы сказал больше, ощущается, что это больше чем музыка. Это такой трансформационный рычаг всей поствагнеровской мировой культуры. Вагнер мне кажется композитором не XIX или XX века, XXI века. Мы до него еще растем.
- Конечно, чем глубже гений, тем больше требуется времени на то, чтобы его «раскопать». Я вам скажу такую вещь, Андрей Кричевский, генеральный директор фирмы «Мелодия» обожает Вагнера.
- А вы предложите ему.
- Сначала нужно осуществить то, что мы задумали. Если это будет успешно, то у нас будут другие возможности. Если мы поднимемся до таких высот с записями собрания сочинений Шостаковича, то это будет абсолютный Олимп. Шостакович – это звуковой памятник XX веку, с точки зрения постижения. Пройдя через музыку Шостаковича, конечно, ты становишься другим человеком. Может быть, мы через Шостаковича приблизимся к Вагнеру.
- Правда, после вашего блестящего последнего исполнения Брукнера вам, наверное, от Шостаковича через Брукнера идти к Вагнеру.
- Может быть. Мы еще Малера только касаемся. Программа грандиозная. Помимо этого нужно что-то сделать с татарскими композиторами. Этой музыкой я стремлюсь как-то оплодотворять фантазию наших композиторов. Чтобы они на них равнялись. Особенно наших молодых композиторов. Если они это слышат, Брукнера. Но я их, к сожалению, не вижу в зале, они не ходят на концерты. Это считаю огромной проблемой. Они ходят только на свои концерты.
- На последнем фестивале «Европа-Азия» Рашид Калимуллин, он купил тейко барабан и настоял, чтобы Юлия Бек написала для него произведение. Какой магический инструмент. Все равно, что орган по воздействию. Мне кажется, звука этого барабана не хватает ГСО РТ. Какой-то гипнотический звук, низкий, объемный. Для произведений Вагнера, наверное, будет звучать интересно.
- Может быть. Недаром Вагнер делал в Байроте особую яму, с особыми инструментами.
- Вагнер был мистик, его с детства преследовали видения. Его последователи даже астрологически вычисляли даты исполнения произведений. Вот говорят даже в школе нужно состав класса формировать астрологически, а уж симфонический оркестр и подавно нужно «притирать» по звездам.
- Это эзотерика в чистом виде.
- Еще Кант говорил, что нужно восхищаться звездным небом. Наверное, это нужно ощущать нашим татарстанским композиторам. Без религиозного благоговения перед жизнью нельзя создать глубокое произведение. Произведение – душа композитора и если душа материалистична, рациональна житейски, мещанская, получается лужа страстей, а не океан. Или даже буря в стакане воды.
- Это огромная проблема, как сбить эту шелуху. Нужно понимать, что помимо того, что ты композитор, надо ощущать существование мира всей кожей. Тем более, сейчас, есть все возможности. Нужно общаться с миром. Нужно познавать практики других народов. Нельзя вариться в собственном соку или у себя на кухне. Нужно быть частью огромного мира. Раньше мы не могли выехать, была цензура, интернета просто не было. Сейчас все доступно. Сейчас - пожалуйста.
- Я спросил Низамова, кто его любимый композитор. Он говорит, что очень любит Чайковского и не очень немецких композиторов.
- Я стараюсь везде, где можно, наших наиболее интересных композиторов пропагандировать. Вот сейчас будем в Монако исполнять Низамова. Низамов мне очень симпатичен, как композитор и как человек. Считаю своим долгом помочь ему. Но для того, чтобы была коммуникация, люди должны общаться с миром. Другого способа нет. Но вот я, как могу общаться, если они даже не приходят на концерт.
- Кстати, интересно наблюдать, как наши композиторы воспринимают произведения других наших композиторов. Довольно ревностно. Успех другого, радости особой почему-то не вызывает. Говорят же, поэты обычно не хвалят произведения других поэтов. Вообще при жизни трудно добиться признания среди коллег, особенно в России. Есть даже такой момент, чем лучше произведение, тем большую реакцию отторжения оно вызывает.
На фото: Александр Сладковский и Александр Рахманинов
- Да что конкурировать. Давно понятно, что мироздание создано так, что у всех есть место под солнцем. Ты никогда не займешь чужое место, и твое никто никогда не займет. Любая религия на этом основана. Любой природный закон и человеческий. Надо радоваться успехам своих коллег, чем они будут более успешны, тем успешнее будешь ты. При наличии огромных амбиций зависть «рушит» среду обитания и в этой среде не появляется основы для сильного прорыва. Меня некоторое время назад упрекали в том, что я не занимаюсь татарской музыкой – это неправда. Если бы все продюссеры просили – дайте татарских композиторов. Дайте. В Альберт-холле, в де Пари и т.д. Но такого нет. Пока нигде спроса нет. Потому что никто нигде не знает, что это такое. Нет продвижения. Мне бы очень хотелось движения, очень хотелось. Я исполнитель. Слушатель оценивает жестко – талантливое или не талантливое произведение. Он сравнивает с Моцартом, Бетховеном, Рахманиновым, Чайковским, Шостаковичем и т.д. Есть же законы экономики. Почему Чайковский самый исполняемый в мире, сейчас Рахманинов становится. Потому что его идут слушать в любом зале и готовы за него платить деньги. Они ежедневно в мире звучат в сотне залов. Все продюссеры знают, что Чайковский и Рахманиновы прибыльны.
Беседовал Рашит Ахметов
(продолжение следует)
|
