20 апреля в Казани завершился традиционный VIII международный фестиваль «Рахлинские сезоны». Праздник принес встречи с мастерами мирового класса, с яркой музыкантской молодежью, укрепил статус Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан как коллектива больших творческих возможностей, одного из самых динамично развивающихся оркестров России.
Фестиваль, носящий имя одного из основателей и первого главного дирижера ГСО РТ Натана Рахлина, в нынешнем году представил, по рассказам очевидцев, множество ярких художественных событий. Это и исполнение оркестром под управлением своего лидера Александра Сладковского Восьмой симфонии Шостаковича – самой, пожалуй, грандиозной и сложной партитуры главного русского (а наверное, и мирового) симфониста ХХ века. И выступления тонкого мастера фортепиано Павла Нерсесяна, его молодого, но тоже уже имеющего блестящую карьеру коллеги Лукаса Генюшаса в концертах Моцарта и Пуленка. И уверенная игра скрипача Сергея Крылова (Концерт Чайковского), немецкого виолончелиста Даниэля Мюллер-Шотта (Концерт Элгара). И знакомство с дирижерским искусством китайца из Австралии Кристофера Чена, нашего Константина Чудовского, в последние годы развивающегося как оперный дирижер на различных зарубежных сценах. И казанский дебют 12-летнего виртуоза Дмитрия Ишханова со Вторым фортепианным концертом Бетховена.
Особым событием стало первое в Татарстане исполнение Седьмой симфонии Дворжака – и одновременно первая для коллектива Сладковского прямая трансляция на международном интернет-канале Medici.tv. Это – своего рода знак вхождения в высшую лигу музыкального исполнительства.
Автору этих строк повезло попасть на заключительный концерт смотра, как всегда, проходившего в Государственном концертном зале имени Сайдашева. Атмосферу этого вечера я бы передал словом, которое в последнее время истрепалось от обилия дутых сенсаций: ажиотаж. Слишком часто мы сталкиваемся с пустой шумихой вокруг искусственно разогретых имен. Но когда ажиотаж связан с выступлением подлинных звезд, это не может не радовать, напоминая о том, что даже в наш век высоких технологий замены живому общению с артистом нет. Кстати, этот концертный вечер тоже услышит публика как минимум двух континентов, поскольку его записало радио «Орфей».
Программу начали с «высокой ноты» – выступления французского пианиста Люки Дебарга с Первым концертом Шопена. Кстати, это тоже дебют – до сих пор Люка в Казань не приезжал. Дебарг, полюбившийся российской публике после конкурса Чайковского 2015 года, принадлежит к тем редким личностям, которые своей эмоциональностью и обаянием способны приковать внимание самой широкой аудитории к музыке любой степени рафинированности. Так произошло и на этот раз: зал был переполнен, бросалось в глаза обилие молодых лиц. Дебарг подтвердил свою репутацию артиста, ломающего стереотипы. Шопен у него отнюдь не казался изнеженным меланхоликом, каким его любят подавать ординарные исполнители. Наоборот, в звуке рояля с первых нот поразила плотность, даже увесистость – как поражает массивностью крохотный на вид кусочек золота, положенный на ладонь. Притом мелодическая линия впечатляла прямо-таки декламаторской выразительностью, иной раз казалось, ты можешь расслышать за этими музыкальным фразами человеческую речь. Эмоциональная подвижность разгоняла музыкальное действие первой части до неожиданно высоких скоростей в разработочном разделе, чтобы вернуться к изначальному сдержанному, даже чуть замедленному темпу в репризе. Это был Шопен, как бы вспоминающий Бетховена и предвосхищающий Брамса…
 |
Казанская публика с восторгом приняла ансамбль Люки Дебарга и коллектива Александра Сладковского.
Во второй части нам додали той привычной шопеновской нежности, которой, может быть, не хватило в первом аллегро. Временами – зачаровывали хрустальным звоном пассажей-всплесков. Вместе с тем не нарушили общего весомого тона высказывания, который с новой определенностью вернулся в финале. Но тут – тоже не традиционное порхание рук-бабочек по клавиатуре, а полная пружинного задора игра акцентов, иногда даже приобретающая характер веселого гротеска, почти как у Шумана в его самых причудливо ритмованных фантазиях. Такой богатой стилевыми «обертонами» трактовке Шопена можно было простить и некоторую небрежность в донесении проходных пассажей – впрочем, у зрелого Шопена ничего проходного нет, и его фиоритуры – больше, чем фиоритуры. Что ж, и самому талантливому исполнителю всегда есть что пожелать для дальнейшего роста – пожелаем и мы Люке более органичного сочетания исполнительской свободы с уважением к композиторским деталям. Кстати, тот же Концерт Шопена он должен исполнять в понедельник 23 апреля в Москве с оркестром Михаила Плетнева;
А насколько тонкий стилист Дебарг, можно было судить по бисам. Их серию открыла трогательная «Ностальгия» Милоша Магина (которого можно назвать Шопеном ХХ века – он тоже начал карьеру и жизнь в Польше, а закончил во Франции), продолжила благородно-изящная Четвертая баркарола Габриэля Форе (развивавшего шопеновские фортепианные традиции), а закончила полная гармонических парадоксов и прозрений на века Ре мажорная соната Скарлатти с фантастическим номером 491 (всего их у гениального итальянского мастера, которого уже сам Шопен числил среди своих вдохновителей, более 500).
После этой камерной паузы вступил в полные права оркестр. Сыграли, с участием московской гостьи Евгении Кривицкой, Третью симфонию Сен-Санса для органа с оркестром. Произведение не новое для Казани, но и заигранным его никак не назовешь – во всяком случае, Александр Сладковский утверждает, что с ним эта музыка здесь не звучала.
В Концерте Шопена оркестр по естественным причинам сдерживал свою мощь, бережно обволакивая звук солиста, «подпевая» ему чудесным валторновым (побочная тема первой части), или фаготовым (вторая часть), или каким-либо еще голосом. Иногда, признаюсь, даже хотелось чуть добавить звуковой яркости, повернуть воображаемую ручку «высокие частоты» (помните, была такая на старых радиоприемниках) вправо…
Зато в партитуре Сен-Санса коллективу пришлось сдать настоящий экзамен на самый широкий спектр своих возможностей. Это произведение можно назвать энциклопедией полифонических приемов – фугато, контрапункты, хоральные вариации… И все это помножено на необычность формы – аллегро в характере романтической баллады сменяется патетикой органных возгласов, а то и призрачными рояльными переборами, будто на воображение композитора набегают воспоминания о пяти его фортепианных концертах, затем самые разные краски обобщаются в насыщенном контрастными сопоставлениями финале. Главная трудность для исполнителя здесь – пронести сквозь частокол «профессорских» композиционных премудростей живую эмоцию. Эта опасность не выдуманная, ее ощущал сам Сен-Санс, что отражено в его известных словах, сказанных по поводу музыки Бизе: «Мы преследовали разные цели — он искал прежде всего страсть и жизнь, а я гонялся за химерой чистоты стиля и совершенством формы». Слова эти вспомнились рецензенту казанского концерта, вжимаемому в кресло все нараставшим пафосом оркестровых тутти и органных хоралов. Мелькнула даже мысль: если б в Париже была своя Красная площадь, то это сочинение могло бы прозвучать там под гром пушечного салюта, как у нас, случается, исполняют по парадным случаям увертюру Чайковского «1812 год». Но если у Петра Ильича это сжатая композиция с ярчайшими темами и снайперски выверенной формой, то Сен-Санс предъявляет нам изрядно растянутое, крайне многонотное, однако не блещущее тематическим богатством звуковое полотно, скорее напоминающее профессорскую лекцию-презентацию насчет существующих в мире оркестровых фактур, чем вдохновенную композиторскую исповедь.
Тем не менее и презентацию можно сделать интересной. Разве мощь тех самых тутти не действует на аудиторию так же магнетически, как монументальность плакатов-диаграмм во время научного выступления? А идеальность линий – например, потрясающее по насыщенности пиано (именно пиано, но его плотность превзойдет многие форте) унисона, играемого всеми, кроме контрабасов, струнными во второй части? А экзотика столь любимых Сен-Сансом тембровых микстов, вроде валторново-кларнетового продолжения этой же темы? Все это оркестр Александра Сладковского доносит до публики с блеском, принесшим ему в итоге заслуженную овацию.
Вы думали, после такой работы у музыкантов наступила полоса отдыха? Отнюдь. Как рассказал мне Сладковский, в мае у коллектива серия из трех московских концертов, в том числе знакомство столичной публики с интерпретацией казанцами грандиозной Шестой симфонии Малера и участие в фестивале обновленного Союза композиторов России с новейшей музыкой нашей страны. Еще – два концерта в клинской усадьбе-музее Чайковского, VIII фестиваль «Белая сирень», включенный в культурную программу Чемпионата мира по футболу, фестиваль Дениса Мацуева «Крещендо», гастроли во Франции… Это все – еще в нынешнем сезоне! Вдаваться в подробности следующего концертного года маэстро не стал – точнее, я пожалел его, мокрого от пота после финала «Рахлинских». Только «выжал» признание про хрустальную мечту – записать к 2020 году всего симфонического Чайковского. Как он выразился – «сдохну, а сделаю!».
Фото автора
Казань – Москва
Сергей Бирюков
Источник: https://musicseasons.org/orkestr-tatarstana-stal-kapelloj-medichi-i-golosom-orfeya/
|
