С ума сойти, какие глыбы ворочает Александр Сладковский со своим оркестром. На протяжении месяца только в Москве сыграть «Песню о земле» и Восьмую симфонию Малера, а затем «Дон Кихота» Р.Штрауса и Девятую Брукнера – на такие подвиги не каждый столичный коллектив способен. А ведь между этими выступлениями ГСО РТ съездил на гастроли во Францию, на фестиваль «Безумные дни», и там без запинки провел десять концертов. Очевидно, что музыканты, благодаря правильной стратегии худрука, нарастили запас большой запас прочности, и способны теперь выдержать марафон на длинную дистанцию.
Скажем больше. В одном региональном оркестре новый маэстро поставил задачу – догнать и обогнать Госоркестр Татарстана. Вот так – дозы амбиций теперь измеряются по шкале Сладковского, и это лучший показатель успешности.
Но любое достижение в искусстве приходится ежечасно подтверждать, и очередной экзамен «на отлично» оркестр и маэстро Сладковский сдали в Концертном зале имени Чайковского. В «Дон Кихоте» Р.Штрауса партнером ГСО РТ стал выдающийся итальянский виолончелист Марио Брунелло. Россия полюбила его, когда в 1986 году он стал победителем Международного конкурса имени Чайковского, и с тех пор он неоднократно возвращался с концертами – неизменно улыбчивый, вдохновенный, словно время не властно над ним.
Вот и теперь, Брунелло блистал и царил в симфонической поэме Штрауса, где солирующая виолончель передает мысли и чувства «рыцаря печального образа». Брунелло был с самого начала настроен на позитив: звонки мобильника в зале вызвали у него веселую усмешку, за что публика авансом наградила его овациями. Но потом все было очень серьезно. «Дон Кихот» открывается большой Интродукцией, в которой композитор вводит нас в мир, где доблестные рыцари только и думают о том, как услужить Прекрасной даме и ради нее ввязаться в самые нелепые ситуации, лишь бы проявить непреклонность перед лицом опасности.
Лирические, почти пасторальные по настроению мелодии, чудесные соло гобоя, первой скрипки, сменялись темпераментными вспышками, где свой характер проявляли медные духовые.
Хотя протяженность поэмы – около 35 минут, но слушалась она цельно и десять вариаций предстали увлекательными главами большого романа. Все помнят, что Дон Кихота неизменно сопровождал толстяк и хитрец Санчо Пансо. И Штраус поручает этого персонажа заботам солирующего альта. Приятно отметить, что концертмейстер группы альтов ГСО РТ Айдар Багаутдинов не просто великолепно справился с развернутыми соло, но находился в постоянном диалоге со своими титулованным партнером и составил ему достойную пару.
В «Дон Кихоте» немало оркестровых затей: то духовым приходится изображать блеяние баранов, то заунывные гимны пилигримов. Шикарно вышел полет на деревянном коне: ударник Константин Колесников с таким азартом крутил ветряную машину, что казалось еще немножко, и снесет стеклянный купол КЗЧ. Но наряду с декоративными вариациями в поэме немало возвышенной, философской музыки. Соло виолончели у Брунелло в Пятой вариации прозвучало так человечно, с таким сочувствием к герою, с такими тончайшими эмоциональными нюансами, что хотелось длить эти мгновения истины. А финал «фантастических вариаций» подвел нас к неизбежным размышлениям об одиночестве человека, мир вокруг которого, порой, оказывается лишь иллюзией и фантазией его собственного разума.
Девятая симфония Брукнера, прозвучавшая во втором отделении, продолжила эту тему, придав ей мистико-религиозный оттенок. Гигантские симфонии маленького органиста из монастыря Святого Флориана – это ни что иное как библейские книги с притчами о мираклях и пассионах.
Девятая симфония – духовное завещание композитора, который, предчувствуя близкий конец, стремился еще раз провозгласить главное. Слушая оркестр, казалось, что звучит совсем «несложная» партитура – настолько естественно и свободно текло повествование. Однако за этим – работа нескольких лет. Симфония в репертуаре оркестра с 2015 года, а осенью прошлого года австрийский скрипач и дирижер, концертмейстер Венского филармонического оркестра Райнер Хонек, выступая в Казани, провел по этой партитуре мастер-класс со струнной группой ГСО РТ. В результате в звучании оркестра появился особый венский шик – в матовости струнных, в холодноватом блеске духовых, для которых в этот вечер, казалось, не существовало технических преград.
И вновь повторилось волшебство первого отделения: следовать за раскидистой мыслью Брукнера, за велеречивостью его периодов было легко и комфортно. Как-то маэстро Сладковский высказал мысль, что его задача – «адаптировать» для публики сложные партитуры Шостаковича, Малера. И теперь, на примере Брукнера, стала понятна идея: не упрощать, не опускаться до публики, но мудро, с максимальной внимательностью вести слушателя за собой, снабжая свою музыкальную речь внятной навигацией. Сила Сладковского – в умении выстроить четкую конструкцию формы, выбрать удобный пульс движения, не переча композитору, но и не создавая преувеличенно-глубокомысленную затянутость. Сладковскому удалось все: и тихая молитва, и торжественная грандиозность, и «буря и натиск», которые у него в этой симфонии поражали какой-то угрожающей яростью.
Вопрос Девятой – это ее финал. Уже больной, стремительно дряхлеющий композитор не смог завершить четвертую часть и завещал играть Te Deum в качестве финала. Но Сладковский считает трехчастную версию самодостаточной и убедительно провел эту концепцию в жизнь. С учетом того, что Брукнер цитирует в Adagio ряд тем из предыдущих сочинений – Мессы, Четвертой и Седьмой симфониях, — итоговость этой музыки очевидна. Сладковский сумел так обострить контрасты между величавой эпичностью, тристановским томлением и сакральной хоральностью, что Adagio стало вершиной не только симфонии, но и всего концерта.
Паломничество к Штраусу продолжится 17 марта, когда в третьем концерте абонемента ГСО РТ исполнит симфонические поэмы «Дон Жуан» и «Так говорил Заратустра», а также оркестровые фрагменты из опер Вагнера.
|
